У нас в гостях Руслан Меллин - хирург, художник, оказывается, еще и писатель. Вы еще и поэт?
- Художник и поэт.
В Абаканской картинной галерее недавно открылась ваша персональная художественная выставка, и я под впечатлением. Вообще, как так получилось? Я услышал, что выставки планируются загодя.
- Да, выставки планируются обычно за год, и невозможно вклиниться в текущий график, если вдруг захотелось выставиться. Сейчас мне уже предложили участие на 2027 год. Там будет работа, посвященная Непалу — я в него влюбился, был в этом году и поеду в следующем.
Я посмотрел, у вас много картин из экзотических стран. Это прямо хобби такое?
- Не так давно это хобби началось. Впервые я посетил Южную Корею в прошлом году, и теперь не могу остановиться — уже 13 стран посетил с прошлого августа. В следующем году тоже много проектов запланировано, в том числе медицинских обучений в Дубае и Австралии. А на днях я улетаю в Иран, меня пригласили преподавать в институт на 10 дней, вернусь только 20 ноября.
Вы окончили художественную школу, но стали врачом. Как так вышло? Почему именно медицина?
- Сложно сказать. Я всегда мечтал быть художником, но к концу обучения в художественной школе я ею перенасытился. Я сбегал на спортивные секции, меня возвращали домой... Два последних года были как каторга. Но сейчас я благодарен, что прошел эту школу — она заложила основу. А когда окончил, я поломал все кисти, как Высоцкий когда-то плеснул чернила в чертёж. Я бросил акварель, живопись полностью, ушёл из искусства и решил пойти в направлении медицины.
Почему так озлобились на живопись?
- Мне кажется, её было просто очень много. Когда ешь одни сливы, хочется арбузик попробовать, а тебе говорят: «Ешь сливы». Пошёл в медицину — у меня в роду нет медиков, но я почему-то считал, что это обеспеченная профессия, где у меня будут замки, машины, Rolls-Royce, самолёты. Думаю, может, когда-то и будет, надо только чуть-чуть подождать, как нам говорят в здравоохранении РФ. Скоро всё наладится.
Но в некотором смысле это смежные виды деятельности. Вы, в своём роде, скульптор.
- Хирурги, я считаю, должны обладать навыком рисования, видеть искусство в своём деле. Хирургическая профессия напрямую сопряжена с творчеством, с изобразительным искусством, с пространственным мышлением. То, как ты поведешь скальпелем, — это то же самое, как вести кистью.
На выставке были работы, которые похожи на рабочий материал: челюсти, скулы... Почему вы решили это показать? Это способ показать зрителям часть своей работы?
- Так увидел директор галереи Алина Куковенко. Она сказала: «Можно мы это покажем? Это очень интересно, это ваш быт, жизнь». Вообще, это иллюстрации для анатомического атласа по челюстно-лицевой хирургии.
На выставке больше 100 работ. Вы даже точное число не назовете?
- Не знаю. Я просто привозил их в течение трёх недель, а галерея покорно принимала. И не все ещё вошли — я в подсобке переодевался, смотрю, там много масляных работ, которые цензуру не прошли.
У вас есть любимая техника?
- Раньше была графика, сейчас — акварельная и масляная живопись.
Ваше творчество как-то связано со стрессом? Таким образом снимаете напряжение?
- Да, именно так я и снимаю стресс. Я не употребляю алкоголь, и это единственный выход — не сойти с ума. Депрессия сопровождает меня всю жизнь, а когда я рисую, я ухожу в себя, мне легко. Могу часами сидеть, а потом смотрю — уже через час на работу вставать. Правда, потом возня с кисточками... Я понимаю, почему Ван Гог и Гоген нанимали мальчишку для чистки палитр. Один раз Гоген его так отчитал, что тот побоялся, что его вернут в ту семью, где есть нечего было, и повесился. Они У меня, к сожалению, такого мальчишки нет.
Как рождается картина? В голове уже есть готовый сюжет?
- У каждого свои методики. У меня сюжет в целом есть в голове, но детали приходят, когда я беру кисть. Композиция крутится в мыслях, а прорисовка, построение — всё идёт по наитию.
Вы считаете, что произведение, выброшенное в общественное поле, уже не принадлежит автору? Люди наделяют его своими смыслами?
- Есть хорошая история: в музее на лавочке пролежали очки. Люди восхищались, писали, что это экспозиция, инсталляция... Пока не пришёл мужчина и не сказал: «Это я забыл». А ещё был писатель, который три года водил критиков за нос, рисуя на уровне пятилетнего ребенка и придумав для этого целое направление. Когда ему надоело, он во всём признался, но некоторые критики всё равно продолжали настаивать, что он гений. Вот так вот.
Картины с выставки можно купить?
- На такие вопросы не могу ответить. Многие работы — из частных коллекций, а некоторые просто дороги моему сердцу, и я пока не решаюсь их продавать.
Вы ещё и писатель. О чём вы пишете? Я видел как минимум две книги на английском и одну на немецком.
- Книгу на немецком писали не я — немецкие журналисты написали обо мне, её выпустили в Германии, у меня всего два экземпляра. А на русском я пишу о работе, о домашнем насилии — я выступаю против него.
Где вы с этим сталкиваетесь?
- Наша работа сталкивает с этим постоянно. Реже — мужчины, но это чаще бытовые или криминальные разборки. Чаще всего страдают женщины и дети. Я, как человек небезразличный, интересуюсь их историей, пытаюсь помочь. Часть этих историй попадает в картины, часть — в книги.
А какие самые опасные переломы на лице?
- Обычно бьют по скуловым костям, а у женщин они ломаются легко. Самые опасные переломы — те, что сопряжены с черепно-мозговой травмой, когда линия перелома идёт в мозговой отдел черепа. А вот лобная кость — это как бампер, там воздушная пазуха, которая амортизирует удар. Эволюция хорошо продумала!
Выставка будет работать до 23 ноября. Выставочный зал открыт для вас ежедневно с 10:00 до 18:00. Приобрести билеты возможно по программе «Пушкинская карта».
